Егор Холмогоров: Всё держатся на остатках советской благотворительности

Посмотрим на положение бывших советских нахлебников. В болльшинстве случаев оно ужасающее. Никто не начал жить сытнее. Нет ни одной страны, которая ушла бы в устойчивый экономический рост и кормила бы себя сама вкусно.

"Республики - доноры и республики - нахлебники обречены были расстаться."

В новом опросе «Левада-центра», посвященном событиям августа 1991 года, обращает на себя внимание необычная цифра одобрения направления, которое выбрала Россия в том 1991 году. Неожиданно 34% опрошенных считают, что страна тогда пошла в правильном направлении. Неправильным считают выбранный путь 37%, хотя все последние десятилетия эта оценка колебалась от 40 до 50%

Сперва, признаться, захлебываешься от возмущения. Как так, распад СССР, гайдаровские реформы, расстрел парламента, две чеченские войны, нищета одних и олигархический беспредел других – неужели все это позитив, неужели это нормальная цена за сковыривание и так уже ничтожной к тому моменту власти КПСС?

Но потом соображаешь, что большинство опрошенных – не историки, оценивают они не столько пройденный путь, сколько ту точку, в которой мы сейчас находимся. 

Они оценивают 1991 год как начало пути, приведшего в 2015 год. И тут уже всё становится понятней: индекс «послекрымского» одобрения происходящего в России влияет на оценку прошлого четвертьвековой давности.

Если Россия начала возвращать самые обидные из потерь, случившихся в 1991 году, значит всё было не так уж напрасно. Ощущение «распада страны», которое нас преследовало всё это время, заменилось ощущением собирания. И люди сразу резко потеплели даже к 1991 году.

Хотя, конечно, я бы посмотрел на индекс одобрения современными опрошенными действий ГКЧП, который либералы из «Левады» благоразумно не предоставили. Но как бы там ни было, нам следует в любом случае вспомнить добрым словом и лукавого Крючкова, и застрелившегося Пуго, и Янаева с трясущимися руками, и прочих неудачников того «путча». Мы обязаны им тем, что Россия сегодня существует и представляет собой в целом единое государство.

В 1991 году ГКЧП сорвал инициированное Горбачевым подписание нового союзного договора, который должен был сделать автономные республики в составе РСФСР равноправными субъектами Союза с правом выхода. Распад СССР, который непременно состоялся бы, несмотря на этот договор, привёл бы к расколу не на 15, а на 50 частей, причём за счёт России. Сорвав горбачевский союзный договор, спровоцировав раскол по республикам, ГКЧП спас хотя бы нынешнюю Россию.

ГКЧП спас хотя бы нынешнюю Россию (фото: Игорь Михалев/РИА «Новости»)

Был ли раскол СССР злом или благом? Двух мнений, казалось бы, быть не может. «Крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ века», утрата огромной части территории исторической России, превращение русских в разделённый народ, который в некоторых республиках подвергли и подвергают форменной дискриминации и этническим чисткам.

Но, чтобы понять атмосферу 1991 года, вспомним о ненормальном соотношении производства и потребления по республикам в советскую эпоху.

Скажем, в 1990 году в РСФСР производилось товаров и услуг на 17 500 долларов на душу населения, а потреблялось на 11 800 долларов. 

А в Грузии производилось на 10 600, а потреблялось на 41 900. Другими словами, в то время, как каждый житель России отдавал другим республикам в 1990 году 5700 долларов, каждый житель Грузии получал от других республик-доноров, прежде всего России, 31 300 долларов – большие деньги даже сегодня.

Группу республик-доноров составляли Россия и Белоруссия. 
Относительно паритетным было производство и потребление Украины (при этом не забудем, что в реальности восток Украины перепроизводил, а запад – перепотреблял). Республики Прибалтики довольно много производили, но несравнимо много потребляли (Эстония: 15 800/35 800). 

Средняя Азия ничтожно мало производила, но потребляла больше России (Таджикистан: 5500/15 600), а Кавказ при скромном производстве катался как сыр в масле (Грузию мы уже приводили, Армения: 9500/29 500).

Другими словами, СССР с его «ленинской национальной политикой» был страной, где 150 миллионов русских и 8 миллионов белорусов ишачили на всех остальных. Каждый русский платил скрытую дань, которая значительно превышает даже сегодняшнюю его среднюю зарплату.

При этом положение год от года ухудшалось, поскольку доля русского населения в СССР сокращалась. Невероятные успехи советской медицины запустили в Средней Азии процесс первого демографического перехода, в результате которого население этих республик начало возрастать в геометрической прогрессии. При этом производительность труда этого населения практически стояла на месте.

Внутри СССР набухал огромный собственный Третий мир со всеми его минусами, намеренный существовать с уровнем жизни советского социального государства за счёт индустриально развитой, прежде всего русской, части страны.

Этот Третий мир дополнялся Прибалтикой, которая согласна была не бунтовать и не скандалить только за счёт искусственного поддержания высокого уровня жизни, и Кавказа с его бесконечными тостами и шашлыками.

Почему русский должен был за всё это платить? 
Официальный дискурс интернационализма добавлялся за спиной разговорами про Ваньку-захватчика, который завоевал свободные народы, которые уж без него-то бы зажили, а также разговорами про Ваньку-алкоголика, который ничего все-равно не умеет делать и должен радоваться, что сидит пьяненький за общим столом прекрасных народов. А то, что Ванька ничего не умеет, доказывалось тем, что у него был один «Москвич» на деревню, а у Гиви – две «Волги» на семью.

Рано или поздно должно было случиться нечто, что дало бы русским освобождение. Изменить «ленинскую национальную политику» СССР так, чтобы во главу угла встали интересы русских, было невозможно.

Суверенитет республик был прописан так, что к 1970-м отменить их было невозможно (хорошо хоть Хрущев ликвидировал в 1956 году Карело-Финскую СССР, которая иначе в 1991 году просто объединилась бы с Финляндией). А потому СССР был обречен. Республики-доноры и республики-нахлебники обречены были расстаться.

Но и Горбачев, и агенты западного влияния в тогдашних советских элитах, и, разумеется, республиканские элиты повели этот разрыв самым катастрофическим образом. Как экспресс-раскол по административным границам республик, кое-где дополнявшийся возникновением региональных конфликтов типа приднестровского или абхазского.

Делалось это для того, чтобы русские просто не успели проснуться и не стали напоминать, чей Крым, чья Целина, чья Нарва и т. д. Вместо того чтобы русские, укрепляя свое территориальное ядро поверх границ, отделяли неперевариваемые территории, кололи русских и за счёт русских, при этом сохранив структуру нахлебничества на долгое время неизменной.

Однако посмотрим на тот экономический и социальный итог, к которому мы пришли сегодня, спустя четверть века. Нам скажут: если в СССР русские всех кормили, то уж с его распадом мы должны были процвести. Простите, но именно так и произошло.

Сегодня Россия и русские в ней процветают именно по тому показателю, который был настолько чудовищным не в нашу пользу в 1990 году. И по номиналу, и по паритету покупательной способности ВВП на душу населения Россия сегодня находится в одной группе с развитыми странами и нефтяными монархиями.

В эпоху Путина русские потребляли и тратили деньги на себя больше, чем когда-либо за свою историю… 

За прошедшее с 1991 года время русские с каждым годом всё больше работали на себя, а не на ту или иную власть с механизмами внеэкономического принуждения.

Разумеется, эта модель «жизни для себя» имела свои ограничения.

Во-первых, Россия потеряла довольно много своих коренных территорий и своего коренного населения. РФ была и остаётся не Россией, а обрубком России, лишённым Донбасса, Днепра, Одессы и много чего ещё. Русское население бежало из многих республик без гроша, его накопления обнулились, либо оно остаётся отчуждённым границами, а кое-где, как в Донбассе, сидит под артобстрелом.

Во-вторых, РФ в значительной степени унаследовала асимметричную модель СССР и особенности «многонациональной» политики. Поэтому и в рамках РФ ресурсы между регионами перераспределяются не всегда справедливо. Но хотя бы в силу того, что русского-восточнославянского населения в России больше 80%, подобных советским дисбалансов сейчас уже быть не может.

Третья, самая серьёзная проблема – это резкая дифференциация потребления. В «средней цифре» заложены и яхты, виллы и драгоценности олигархов и коррупционеров, и нищенские заработки рабочих и сельских хозяев. Но в целом такая роскошная модель потребления постепенно вытаскивает средний класс «наверх». Мы ругаем правительство, сидя за макбуками, а страдальцы по хамону ни секунды не сомневаются в своей способности его купить. Сравним с положением другого донора советского времени – Белоруссии.

Там было решено удержать средний советский уровень для всех, и этого в целом добились. Но для человека, привыкшего к московскому качеству жизни, неделя в Белоруссии – известный стресс. Вроде бы всё есть, но ничего не радует.

Но даже с этими тремя поправками нельзя не признать, что заветное желание людей 1991 года «пожить для себя» исполнилось, если им удалось пережить 90-е и дожить до путинской эры. Сегодня к этому желанию прибавляется ещё и стремление восстановить историческую справедливость. Именно отсюда та лёгкость и легкомыслие, с которыми большинство нашего общества разменяло стабильный курс доллара, экономический рост и тот самый хамон на защиту Крыма и поддержку Донбасса.

Здесь секрет того, почему при всех всё более очевидных экономических трудностях страна пребывает в состоянии некоторой эйфории вот уже полтора года. Мы исправляем первый из названных мною перекосов, и ради этого можно потерпеть, тем более, что потом есть шанс взяться за два остальных. Но это – терпение сытого человека, имеющего ясную цель, а не терпение нищего. Главное, чтобы нас с этой целью не вздумали обмануть.

Теперь посмотрим на положение бывших советских нахлебников. 

В большинстве случаев оно ужасающее. Никто не начал жить сытнее. Нет ни одной страны, которая ушла бы в устойчивый экономический рост и кормила бы себя сама вкусно.

Всё держатся только на остатках советской благотворительности или вяло поддерживаются новыми хозяевами, как страны Прибалтики, лишившиеся индустрии и висящие мертвым грузом на ЕС. Но живут не то, что не хорошо – чаще всего плохо живут и едут в Россию работать.

Относительно благополучно на общем фоне выглядит Казахстан, имеющий внутри себя свою собственную Россию, которую он вполне может эксплуатировать в своих интересах. Напротив, Украина, которая решила уничтожить свою внутреннюю Россию, провалилась на уровень Ямайки и Сальвадора и продолжает пробивать дно.

Так, что экономическое освобождение России от «колонизации метрополии колониями» в 1991 году действительно состоялось. Сегодня это уже очевидно. Но состоялось оно отнюдь не по благоприятной формуле, каковой был бы возможный в 1991 году союз России, Белоруссии, Восточной Украины и Казахстана, экономическое ядро, которое и в геополитическом смысле составляет собственно Россию.

То, что формула освобождения оказалась неудачной (поскольку, раскалывая СССР, «демократы», вообще-то, рассчитывали на то, что Россия умрет, а не на то, что она расцветёт), принесло нашему народу неисчислимые страдания и лишило его многих выгод. Но сегодня, похоже, приходит время всё исправить.

atrizno.livejournal.com